Короли Италии (888–862 гг.) - Джина Фазоли

Положившись на верного Губерта, Гуго в третий раз отправился в поход на Рим.

Воспоминания о позорном финале его римского похода 932–933 годов, о неудачной экспедиции 933–934 годов, мысли о том, как Альберих чествовал в Риме попавших в немилость людей Гуго, которые, оказавшись в безопасности, разжигали ненависть и вражду, — все это подогревало в короле жажду мщения. Однако летом 936 года короля постигла такая же неудача, как и в 933–934 годах. Его армия пострадала от царившего в Центральной Италии голода, мор напал как на верховых лошадей, так и на вьючных животных, и Гуго вновь был вынужден отступить.

Неудачи, постигшие короля на пути в Вечный город, побудили его к поискам дипломатического решения задачи, которую он не сумел решить с помощью оружия. Поэтому он согласился на посредничество Папы Льва VII, который отправил в Павию Эда, аббата Клюни, для обсуждения условий мирного договора. Условия оказались вовсе не такими плохими, какими могли показаться на первый взгляд. Гуго действительно предлагалось в той или иной форме отречься от притязаний на Рим, но Альберих соглашался жениться на его дочери Альде, тем самым отказавшись от провизантийской политики и от своих надежд на брак с принцессой императорской крови, ожидая которого, Альберих все это время оставался холостяком.

Для Гуго бракосочетание его дочери с Альберихом, владыкой Рима, казалось бы, предоставляло возможность вмешиваться во внутреннюю политику Вечного города и извлекать из этого те выгоды, которые подсказывал бы королю его проницательный ум. Но, хотя Альберих обращался с Альдой как с королевой, как с императрицей, вмешаться в римские дела Гуго так и не удалось: зятю всегда удавалось сдерживать предприимчивого тестя[14].

Как только Гуго заключил мир с Альберихом, Рим и Италия перестали его интересовать, поскольку все его внимание приковали к себе события в Бургундии.

Двенадцатого или тринадцатого июля скончался Рудольф II Бургундский, оставив жену, Берту Швабскую, с тремя малолетними детьми, которых звали Конрад, Рудольф и Аделаида. Гуго решил, что на этот раз сумеет претворить в жизнь замысел 912–913 годов, когда он женился на вдове Рудольфа I, чтобы получить опекунство над Рудольфом II, но потерпел неудачу. К несчастью для себя, Гуго не смог немедленно отправиться в Бургундию, поскольку неотложные дела неизвестного нам характера призвали его в Тоскану. В итоге он перешел через Альпы только поздней осенью, но ему удалось довести дело до желаемого конца. Трижды вдовец, он в четвертый раз женился на Берте Швабской и пообещал своему сыну Лотарю (которому тогда было 10 или 12 лет) в жены шестилетнюю Аделаиду[15].

Обе новобрачные получили щедрые подарки. Ко вдове, вступавшей во второй брак, отошли шестнадцать поместий и аббатство, в общей сложности 2500 мансов{18}. А маленькой Аделаиде достались три важнейших королевских поместья: Маренго, милое сердцу императора Ламберта; Корана, которое было подарено императрице Агельтруде; Олона, древняя резиденция лангобардских королей, где еще жили сказания о Теодолинде и Агилулфе и где так охотно останавливался Беренгарий. К трем поместьям добавились три тосканских аббатства, в целом 4580 мансов средней площадью в 12 югеров{19} каждый. Помимо земли, согласно, казалось бы, щедрому обычаю, новобрачная получала дорогие одежды и драгоценности. Щедрым этот обычай действительно только казался, поскольку земли и драгоценности оставались в семье; к тому же все это не имело бы никакого значения, если бы Гуго удалось добиться опеки над малолетним королем Конрадом.

Право Конрада на корону признали все магнаты Бургундского королевства. Практически сразу после смерти отца его короновали в Лозанне, но он был еще ребенком. Поэтому отчим Конрада имел возможность спокойно подумать над тем, как извлечь из ситуации наибольшую выгоду. Сразу же возникает мысль о том, что Гуго постарался бы аннулировать договор, заключенный с Рудольфом II в 933 году, и вернуть себе Прованс. Затем, если бы Конрад умер во младенчестве, а за ним и его маленький брат Рудольф, единственной наследницей осталась бы Аделаида. Вместе с ней на трон поднялся бы Лотарь, который объединил бы королевства Италии и Бургундии. Все это сильно напоминало историю о горшочке с молоком (pot-au-lait){20} и тоже добром не закончилось.

Правители соседних государств также интересовались перспективами развития политической ситуации в Бургундии. Особенную заинтересованность этим вопросом выказывал правитель Германии Оттон Саксонский, который, возможно, уже тогда детально разрабатывал программу возрождения Священной Римской империи, и присоединение Бургундского королевства к одному из близлежащих государств или же его раздел между ними никоим образом не входили в его планы.

Границы Бургундского королевства были неопределенными еще во время правления Рудольфа II, и часть земель, которые Гуго уступил ему в 933 году, к этому времени попала в руки Каролингов Франции. Несомненно, они не преминули бы воспользоваться ситуацией для того, чтобы расширить свои владения. К тому же, если бы король Франции Людовик IV{21} не сумел бы довести до конца это предприятие, можно было опасаться того, что могущественные французские сеньоры, оспаривавшие между собой право на владение Бургундским герцогством — Гуго Великий и Гуго Черный, — собственными силами продолжили бы борьбу за присоединение новых земель. Перспектива расширения Французского королевства в ущерб Бургундии не могла радовать короля Германии, однако возможность объединения Бургундского и Итальянского королевств и возникновения огромного государства по обе стороны от Альп, очевидно, волновала его гораздо больше.

Если планируемое бракосочетание двух детей, Лотаря и Аделаиды, не волновало общественное мнение — не считая политических суждений бургундцев по этому поводу, — то свадьба их родителей вызвала настоящий скандал. Хотя первой женой Гуго была вдова Рудольфа I, он не постеснялся взять в супруги вдову своего пасынка, Рудольфа II, точно так же как 4 или 5 лет тому назад без зазрения совести женился на вдове сводного брата.

Нужно полагать, что всеобщее неодобрение, выраженное новому брачному союзу Гуго, немало повлияло на крушение его надежд и на успех предприятия германского короля Оттона.

Без всякого промедления, сославшись на расплывчатую формулировку о феодальной зависимости, которую в свое время Генрих I навязал Бургундии, Оттон вступил в пределы этого королевства. При поддержке враждебных Гуго крупных феодалов он совершил государственный переворот, присвоив себе опекунство над юным Конрадом, который оказался в его власти. Его мгновенный оглушительный успех лишил Гуго возможности предпринять какие бы то ни было ответные действия.

Оттон захватил власть в стране, и Гуго пришлось вернуться в Италию с новой супругой и маленькой невесткой. Оба эти брака принесли ему еще меньше пользы, чем союзы с Виллой и Мароцией, и к его переживаниям добавилось глубочайшее разочарование. Отныне и он, и Лотарь, вступив в бесполезные с политической точки зрения браки, не могли рассчитывать на более выгодные партии, которые могли представиться в ближайшее время[16].

Вернувшийся в свое королевство Гуго через некоторое время отправился в Центральную Италию, где пробыл достаточно долго, с марта по июнь. Возможно, он вернулся к обсуждению проблем, которые оставил без внимания, уехав в Бургундию, и результат этого обсуждения стал провозвестником событий, которые в 939–940 годах привели к гибели Анскария Иврейского, маркграфа Сполето.

В 926 году, после смерти Альбериха, Гуго доверил управление этим маркграфством Петру, брату Иоанна X. Когда Петр погиб, Гуго передал маркграфство во владение Тебальду, сыну своей сестры Тевтберги, а когда умер и Тебальд, отправил в Сполето Анскария, сына другой своей сестры, Эрменгарды Иврейской.

Отношения Гуго с маркграфами Ивреи всегда были непростыми. Эрменгарда, которая до прихода брата к власти вела себя, по меньшей мере, подозрительно, а затем вошла в число его сторонников, пылко уверяя его в своей преданности, умерла, по всей видимости, в 932 году, поскольку позже о ней в источниках не упоминается.

Беренгарий, пасынок Эрменгарды, унаследовавший Иврейское маркграфство, сначала был в хороших отношениях с королем и женился на Вилле, одной из четырех дочерей Бозона Тосканского. Однако он редко появлялся при дворе, потому ли, что сам туда не стремился, или же потому, что Гуго дал ему понять, что не рад видеть того, кто мог бы предъявить претензии на корону Беренгария I. Будучи супругом Виллы, которая могла скорее заставить себя ненавидеть, чем любить, Беренгарий окончательно превратился в нежелательного гостя при дворе, когда Бозон отошел отдел[17].